Лунный камень [текст оригинала] - Страница 147

147

Она затворила за нами дверь гостиной. В сопровождении мистера Бреффа и Беттереджа я вернулся в комнату мистера Блэка.

Он тревожно метался на постели и с раздражением спрашивал, дадут ли ему наконец лауданум в эту ночь. В присутствии двух свидетелей я дал ему дозу лауданума, поправил его подушки и посоветовал ему лежать тихо и ждать.

Кровать его со светлыми занавесками поставлена была изголовьем к стене, так что по обеим сторонам было много свободного места. Я опустил занавески с одной ее стороны и в той части комнаты, которую он не мог видеть, поместил мистера Бреффа и Беттереджа, которые должны были ожидать действия лауданума. В ногах кровати я опустил занавеску наполовину и поставил стул для себя так, чтобы иметь возможность быть у него на глазах или, если понадобится, скрыться от него, дать или не дать ему заговорить со мной, смотря по обстоятельствам. Узнав предварительно, что он всегда спал с ночником, я поставил на столик у его изголовья свечу, но так, чтобы свет не бил ему в глаза. Другую свечу я отдал мистеру Бреффу; свет ее смягчался опущенными у кровати занавесками. Окно было приоткрыто, чтобы освежать воздух. В доме царила тишина. Снаружи доносился только легкий шум дождя.

Когда все приготовления были закончены, я занял свое место на стуле в ногах кровати. Мои часы показывали двадцать минут двенадцатого.

Мистер Брефф вернулся к своим бумагам и, казалось, углубился в них по-прежнему. Но, взглянув на него теперь, я увидел некоторые признаки того, что юриспруденция начинает утрачивать над ним свою власть. Захватывающий интерес положения, в котором мы находились, брал понемногу свое и оказывал влияние даже на его трезвый ум. Что касается твердых правил Беттереджа и его достоинства в обращении, от них ничего не осталось. Он забыл, что я производил «шарлатанский фокус» над мистером Фрэнклином Блэком; забыл, что я перевернул весь дом вверх дном; забыл, что я не читал «Робинзона Крузо» с тех самых пор, как был ребенком.

— Ради бога, сэр, — шепнул он мне едва слышно, — скажите, когда начнется действие?

— Не раньше полуночи, — ответил я также шепотом. — Не разговаривайте и сидите тихо.

Беттередж снизошел до последней степени фамильярности со мной без малейшей борьбы за свое достоинство: он подмигнул мне в ответ!

Переведя глаза на мистера Блэка, я увидел, что он все так же мечется в постели, ворчливо спрашивая, отчего лауданум все еще не производит никакого действия. Сказать ему, при таком его состоянии, что чем больше он будет проявлять беспокойства и нетерпения, тем дольше не наступит желанное действие лауданума, не привело бы ни к чему. Всего лучше было постараться отвести его мысли от опиума, незаметно направив их на что-нибудь другое.

С этой целью я вовлек его в разговор, стараясь опять навести на предмет, служивший темой наших разговоров в начале вечера, — на алмаз. Я старался обратить его мысли на ту часть истории Лунного камня, которая относилась к доставке камня из Лондона в Йоркшир, на опасность, которой он подвергался, забрав драгоценность из банка во Фризинголле, и на внезапное появление индусов в доме леди Вериндер в день рождения ее дочери. Упоминая об этих событиях, я нарочно сделал вид, будто неверно понял многое из того, что мистер Блэк мне рассказывал несколько часов назад. Таким образом, я заставил его заговорить как раз о том, чем нам нужно было занять его мысли, конечно не дав ему заметить, что я делаю это с умыслом. Мало-помалу он так занялся исправлением моих неверных представлений, что перестал метаться по кровати. Он совершенно позабыл про опиум в тот важный момент, когда я по его глазам впервые увидел, что опиум начинает действовать на его мозг.

Я взглянул на часы. Было без пяти минут двенадцать. Непривычный глаз еще не заметил бы в нем никакой перемены. Но с каждою минутой быстрые, хотя едва уловимые, успехи влияния лауданума начинали сказываться все яснее. Глаза его лихорадочно заблестели, легкий пот выступил на лице. Через пять минут он начал говорить бессвязно — мы все еще продолжали наш разговор. Он упорно продолжал говорить об алмазе, но не заканчивал своих фраз. Потом настала минута молчания. Вдруг он сел на постели. Продолжая думать об алмазе, он заговорил опять, но не со мной, а с самим собой. Это изменение показало мне, что первая стадия опыта достигнута. Мистер Блэк полностью находился под влиянием опиума, который оказал на него возбуждающее действие.

Было уже тридцать три минуты первого. Следующие полчаса были для нас решающими: встанет ли он с постели, чтобы выйти из комнаты?

Наблюдая за ним с напряженным вниманием, — в невыразимой радости, что первый результат опыта совпал и по существу и даже почти точно по времени с тем, как я предвидел, — я совершенно забыл двух товарищей по моему ночному бдению. Взглянув на них теперь, я увидел юриспруденцию, представленную бумагами мистера Бреффа, небрежно брошенной на пол. Сам же мистер Брефф жадно смотрел сквозь щель между неплотно задернутыми занавесями кровати. А Беттередж, забыв всякие сословные различия, заглядывал через плечо мистера Бреффа.

Заметив, что я смотрю на них, они оба отскочили, как два мальчугана, пойманные школьным учителем на месте преступления. Я знаком пригласил их следовать моему примеру и тихонько скинул ботинки. Если придется идти вслед за мистером Блэком, нам необходимо сделать это без шума.

Прошло десять минут — и ничего не случилось. Вдруг он сбросил с себя одеяло. Он спустил одну ногу с кровати. Он сидел в нерешительности…

147